Гулять по воде

Началось все в 1967 году, когда образовался туристический клуб ЗИВ им. Куйбышева «Горизонт». В то время советский туризм бурно развивался, ему уделяли немало внимания. Неудивительно, что туристические клубы были наполнены энтузиастами и профессионалами. Возникает резонный вопрос: что осталось на данный момент от былого величия? Ответ такой: остались люди, которые его создавали. К ним мы сегодня и отправимся, предварительно захватив с собой ноут с микрофоном и ватрушек к чаю. Устроимся поудобнее и начнем задавать неудобные вопросы.

Вместо предисловия

— Как Вы начали заниматься туризмом?
— Меня пригласили. Подошли и сказали: не хочешь ли сходить в поход? Я согласился.

Часть первая, ознакомительная: про клубы и организованный туризм

— Кто тогда мог быть руководителем похода, где есть новички?
— Тот, у кого были документы о прохождении похода первой категории.

— Всего лишь первой???
— Да. Сначала надо было пройти поход выходного дня, где вообще никакой категории не требуется, потом — поход первой категории. Дальше разрешалось руководить походом первой категории. После этого можно было пойти на вторую категорию. Руководитель должен был иметь справку о своем туристском опыте. В маршрутной книжке надо было перечислять походы, совершенные по данному виду туризма: участие, руководство, с указанием района проведения похода. Если в отделе спорта и туризма видят, что у руководителя и участников опыта нет, так и и пишут: «Группа не готова в связи с отсутствием у руководителя и/или участников опыта».

— Получается, преимущество клуба в том, что приобретается опыт и можно получить категорию?
— Это не все. Во-первых, ведет опытный руководитель, который передает участникам свой опыт, учит действовать в экстремальных ситуациях. Во-вторых, когда руководитель ведет группу неофициально, никто не знает о том, что он пошел, и куда именно он пошел.

— В смысле, что спасать их будет некому? Нас местные спасатели всегда нормально принимали, несмотря на то, что мы всегда ходили не заявочной группой.
— Правда? Странно. Обычно туристические группы сначала рассматривали в МКК*, потом ставили на учет в ПСС**. Сначала регистрировали группу по месту жительства, подтверждали тамошним спасателям, что такая-то группа вышла на маршрут, и обязывали группу зарегистрироваться у спасателей ПСС в районе путешествия. Есть контрольные пункты и сроки. Если через положенное время на связи никого нет — значит, вперед, начинают искать. Не знаю, как сейчас это работает, я теперь далеко не хожу.

— А как же теперь быть молодому туристу? Такое ощущение, что примерно с девяностых годов образовался некий вакуум. Если кто-то захочет начать заниматься, тренировать навыки, ему зачастую просто некуда пойти. Вернее, пойти есть куда, клубы есть, но о них мало кто знает.
— Мне вот недавно предлагали вести поход пятой категории сложности на Кольский полуостров. Я спрашиваю: с кем я пойду? У меня нет группы, людей с опытом столько не наберется! С «чайниками» идти не хочется, да и опасно это.

— То есть для организации сложных походов нужно, чтобы были люди с достаточным опытом...
— ...и со снаряжением. У нас в клубе снаряжение, которому лет двадцать. Мы тут с Сашей его клепаем, перешиваем. Нового ничего нет, только прежнее.

— А если сложиться вместе? Организовать общественный клуб?
— Я всегда говорю: можете брать наше снаряжение, пользоваться нашими площадями. Собирам здесь людей, пишется объявление о том, что в таких-то числах проводится поход первой категории сложности, желающие принять участие могут обращаться в клуб. Если людей не хватает, обращаемся к знакомым.

— Это правда, что скоро организованный, «клубный» туризм станет необходимостью, а не альтернативой неорганизованным группам?
— Туристов, которые идут сами по себе, могут, например, оштрафовать. Если же мы идем заявленной группой, то проблем с лесниками, пожарными и милицией обычно не возникает, потому что у нас собой есть все необходимые документы. Если руководителю неофициальной группы и группе этой не повезло, они могут быть оштрафованы или задержаны. У нас на заводе всегда был организованный, плановый туризм. Неорганизованных туристов я тоже иногда встречал. Они глядя на нас всегда удивлялись: ничего себе, неужели такое есть?

— Какие есть официальные документы, предписывающие штрафовать самодеятельных туристов?
— Не знаю точно какие, но они есть. Оштрафовать могут за стоянки в заказниках, заповедниках, разведение костров, рыбалку, охоту и т. д. Правильной организацией туристических походов в нашей стране занимается Министерство спорта и туризма Республики Беларусь.

— Если сейчас в клуб войдет новичок и попросит взять его в поход, вам есть что ему предложить?
— В текущем году мы собираем группу в поход первой категории по Беларуси. Вернее, не совсем по Беларуси. Есть такая река Остер. Начало похода в России, около Рославля. Там лесная зона, перекаты. Обычно мы выбираем маршрут, потом ищем, что там есть интересного на маршруте. Готовимся примерно месяц, тренируемся и идем в поход. В основном, конечно, это планируется как отдых. Мы часто проводим походы семейные, берем с собой маленьких детей начиная с четырех-пяти лет. Поэтому я отношусь к составлению маршрута очень серьезно: чтобы обязательно по пути была «населенка», на всякий случай. Проходим обычно не более 20-25 км в день. Нашли симпатичное место, где рыба хорошо ловится — становимся и стоим день-два.

— Когда дело касается мало знакомых людей, как вы решаете, кого можно брать в поход, а кого нет?
— Сначала берем всех. Потом — как получится:) Последний раз водил недалеко — по Друти сплавились до Чичевичей. Группа была — семь взрослых и семеро детей. Как только появлялись мы на берегу, все рыбаки тут же оттуда убегали: «Детский сад какой-то приехал!» Крики, шум, гвалт — действительно детский сад. Самому младшему было семь лет, старшему из детей — 14.

— Детей удобно водить: гребут, водки не просят.
— Зато едят они каждый час! Сначала один, а потом вся эта орава начинает орать на всю речку «ПЕ-РЕ-КУС, ПЕ-РЕ-КУС!!!» Приходится останавливаться, делать им бутерброды какие-то. Мне сначала казалось, что они не будут есть. А у нас был два раза обед! Представляете, как они лапошили? Потом я им справочки всем дал, начиная от 14 лет все третий разряд получили.

Часть вторая, образовательная: виды туризма, категории и разряды

— А вот почему категория сложности похода — первая, а разряд за него дают третий?
— В туризме есть всего шесть категорий сложности. Первая категория сложности — это уже третий взрослый разряд.

— Пятая категория — это когда катамаран ниже верхнего края порога летит, и ему еще пол-метра вниз лететь остается?:)))
— В пятую категорию ходят по весне, когда талые воды. Про шестую и говорить не стоит: туда идут мастера и экстремалы.

— Весной безопаснее?
— Не всегда. Зависит от района путешествия. Да и весна разная бывает! Мы однажды в Витебскую область приехали, а там еще лед на озере стоит! Только по краю оттаяла самая кромка, вот мы по ней как-то и шли. Бывает, идешь по весенней реке, и слышишь — наверху что-то хрюкает. Поднимаешь голову — а там кабан. Вода поднялась, он плыл и на дереве застрял.

— Сняли его?
— Нет. А как? Бывает, лось где-нибудь застрянет, заяц... Однажды, помню заплываем в деревушку. Открываем одну калитку, заплываем во двор, рассекаем там на байде — все залито водой! Форватер трудновато найти.

— Так все-таки насчет требований: сейчас у нас в стране, выходя на туристский маршрут, надо обязательно иметь при себе маршрутную книжку и все такое?
— Если на маршрут выходишь, должен быть документ. По крайней мере, меня так учили, когда я начинал. Надо с Верой Алексеевной Скробовой*** разговаривать — тем более, у них там теперь правила меняются каждый год, и не поймешь, кто прав, а кто виноват. У нас раньше проводились занятия по НТП — начальной туристской подготовке. После курсов выдавалось удостоверение младшего инструктора по туризму. С таким удостоверением раньше можно было устроиться на работу. Например, в санатории, водить там людей на маршруты. В спорткомплексе «Центральный» хотят скоро собрать похожие курсы.

— В интернете можно найти информацию о том, когда будут проводится ближайшие курсы НТП?
— Вряд ли. Информация распространяются по предприятиям.

— А школьников о таких курсах информируют?
— Специально для школьников проводятся туристические слеты, например «Подснежник». Там собираются все учебные заведения и предприятия города Могилева, всего тысячи две человек. На слете формируют группы: отдельно — школы, предприятия, училища и техникумы и так далее. Для каждой группы проводят соревнования: спортивное ориентирование, полоса препятствий, техника водного туризма, велотуризм.

— Я — темный человек. В походы хожу, но не знаю в какие. Скажите, как классифицируются виды туризма?
— У нас в клубе есть три вида: водный, пешеходный и лыжный.

— А горный?
— Нет, горного нет. Горному туристу надо повыше, где перевалы посложнее. Пешеходные туристы ищут оптимальные, кратчайшие пути прохождения, а горник — почти тот же альпинист, у них похожее снаряжение — перила, крючья. Это как спортивные водники и водные туристы. Спортивные водники приезжают на соревнования, ставят лагерь, организуют страховку, покувыркаются на одном месте — и все. А категорийность туристического водного похода определяется выбранным маршрутом.

Часть третья, героическая: как это было

— Расскажите про свой самый яркий поход, который вам больше всего запомнился.
— У нас был один поход четвертой категории, в котором мы потеряли килограммов по восемнадцать веса. Ходили на Алтае по реке Катунь, до поселка Иня почти от самой горы Белухи. У нас была пешая часть, когда мы несли на себе катамараны 90 километров. Было пройдено два перевала с общим перепадом высот около трех тысяч метров — то есть, поход был с элементами горного туризма. Рюкзаки с катамаранами потянули килограммов по тридцать-сорок.
Три дня мы куда-то шли — как оказалось, не туда. А продуктов у нас с собой было на три дня. Пришлось вернуться к исходной точке и начинать снова. К тому же по пути нас поджидали всякие нюансы: медведи злобные и голодные интересовались нашими самыми интересными рюкзаками — где было сало, сухари. Пока мы делали переправу на реке Кучерла, медведь рядом занимался нашим рюкзаком. Руководитель сказал так: «Медведь, он ведь шума боится? Нас тут много. Возьмем весла, начнем ими греметь как погремушками. Погремим, пошумим — он бросит рюкзак и убежит» Берем мы эти весла-погремушки, начинаем шуметь. Медведь, как истинный хозяин положения, лапу свою сразу на рюкзак положил, в стойку стал и в нашу сторону пошел. После этого мы со всеми нашими погремушками перескочили на другую сторону реки. Без переправы. Никто почти ничего не намочил. А медведь рюкзак в зубы и поволок в другую сторону. Ну, а что делать, как отобьешь?
Это было начало нашего приключения. После этого мы, изможденные, голодные, захотели скорее прибыть на место. Там протекала река Верхний Кураган. Река была нами не разведана, но мы как матерые туристы-водники быстро собрали катамараны, пробежали вниз километра два. Речка — типичная Лохва. Думаем, осталось всего три километра — сплавимся!

— А там...
— Через три километра мы поняли, что не туда попали. Я шел на катамаране-двойке. Там сливы — водопады каскадного типа. Один водопад кончается, а за ним начинается второй, третий и так далее. По пять-шесть таких водопадов. Наша двойка вкидывается и пролетает над этими водопадами, так, что между ними только воздуха успеваешь хватануть. У нас был еще один катамаран. Он шел как четверка, хотя на самом деле он был рассчитан человек на восемь. Мы его прозвали «попугай». Он был огромный, на него, как на понтон, танк можно было ставить. Мы считали, что это очень надежная машина. А на деле оказалось, что эта дурила входила в слив, ее там хватало за нос и переворачивало. Люди быстренько наверх садились — их опять хватало... После третьего или четвертого такого повтора от нашего «попугая» отделились гондолы, а раму разбило.

Так как этот катамаран был самый надежный, на нем были ведра, топоры. Конечно, все это ушло. Когда мы зачалились, сначала долго и упорно ловили его седоков. Один зацепился на острове, говорит: дайте мне катамаран, я только так сойду. Ему говорят, ради тебя одного катамаран спускать? На тебе чалку! Нет, говорит, иначе не слезу.
Дальше мы решили нести катамаран пешком. «Попугая» больше не было, мою двойку тоже располосовало. Снесли оставшиеся катамараны и вещи «челноком» — спешить было уже некуда. К тому же мы утопили все наши ведра. Перешли на подножный корм: черемшу, ягоды, рыбу, которая почему-то не ловилась...
Это еще не все. Главное разочарование было, когда мы пришли на место, где нас ожидала наша пайка. Какой-то зверь, росомаха или медведь, все это дело нашел и распотрошил. Все крупы, всю муку. Что ему не понравилось, он своим пометом обгадил: мне не понравилось — никому не должно понравиться.

— Надо было в железном ящике еду прятать.
— А вот в железном ящике он нам оставил только тушенку. Тушенка осталась, потому что была вымазана солидолом. Он ее пометом залепил всю, потому что она очень ему не понравилась. А сгущенку умудрился поесть, в запаянных металлических банках.

— Прокусил?
— Прокусил, ага! Блины от банок остались: такое впечатление, что кто-то кувалдой бил.

— Наверно медведь, вряд ли росомаха так может.
— Росомаха вообще страшный зверь.

— Самое интересное, что я был в этом походе завхозом. Пайка выходила — три сухарика, тушенка и черемша. Из посуды осталась моя литровая кружка. В кружку — воду, три этих сухарика, черемшу, тушенки немного. Попьешь этой дребедени, и вроде нормально. На троих обычно готовили в той кружке. Когда банки тушенки открывались, они тоже использовались как посуда.
Так мы шли девять дней. Три дня ели хорошо, шесть — уже плохо, на седьмой день вообще нифига не было. Через дня два-три мы выскочили на бортников.

— Пчеловодов?
— Тех, которые собирают мед от диких пчел. Они были вдвоем. Сначала сделали вид, что нас не понимают. Я им объясняю: нам бы поесть чего! Вот, у нас посуда есть. Они — нифига. Я говорю: у нас водка есть. Сразу поняли. Тогда говорю: нам бы хлеба. Один: хлеба, мол, нет, давайте посуду, мы вам меда дадим. Я себе думаю: у нас ведь и посуды нет. Ну что, с кружкой идти? Недолго думая, хватаю полиэтиленовый мешок — здоровый который, в него вещи упаковывали. Они без зазрения совести наливают мне целый мешок меда.
Я такого меда не видел. Он не тягучий, а жиденький. Думаю, где ж за этот мед столько водки набраться? А я несу две бутылки. Они как увидели эти две бутылки водки, сразу отдали нам свой хлеб. Этому хлебу, наверно, было лет триста. Я не представляю, как так можно было засушить. Больше похоже было на красный кирпич. То есть он весь такой в трещинах. Мы его в котел потом, размочили. Еще они подарили нам чайник. Жаль, что я не взял его с собой! Чайник, наверно, литров на пятнадцать. Здоровый, кривой, медный наверно. Но нам тогда главное было в чем-то еду варить. Ели мед с водичкой. Мед — обалденный, чисто цветочный, тем более алтайский мед.

Потом мы сплавились до поселка — не помню, по-моему Усть-Кокса. На цивилизацию вышли. У нас там тоже были продукты заброшены: сало, тушенка, сгущенка. Но еще там была столовая. Мы в эту столовую влетаем. Ну, что там? Первое второе, третье. Смотрим, котлета дорогая. Берем, значит, три гарнира и одну котлету. И так каждый. А нас было, наверно, человек шестнадцать. Мы в столовую один заход сделали, погуляли немного — и опять, так сделали три захода. Потом слышу разговор: «Гони на***ер этих туристов, они так все пожрут, нам рабочих нечем будет кормить» Нам говорят: «Все, больше ничего нет, уходите отсюда» Как, мы ж только за одну неделю поели, а нам надо за две!
Дальше у нас было все — в смысле, продукты. Только я потом домой пришел, и все меня спрашивали: «Слушай, где ты был?» — «В походе» — «Нифига себе поход, одни глаза и уши вернулись!» Зато приятно впомнить...

— Да уж!
— Потом было очень много разборок. Я так рассказал, что это кажется смешно. А вот на Верхнем Курогане у нас чуть не погибли люди. Мы их ловили пол-дня. Один жилетом зацепился за камень обливной — хорошо, что по куртке красной нашли. На меня жаловались, что я там в одиночку сухари трескал вместе со спиртом. На самом деле у меня всегда есть маленькая бутылочка, 0,5 примерно. Это ж не значит, что я из нее пил. Я ее обычно держу до последнего, от переохлаждений.
И все равно, мы тогда взяли серебро. Поход занял второе место на чемпионате республики.

— Сколько временени занял весь поход, включая проезд на Алтай и обратно?
— Месяц. Где-то дней тридцать. Мы в то время летали самолетом. Ерундой не занимались, на поездах не ездили. Сначала мы борзели до такой степени, что из Могилева летели до Минска, из Минска до Москвы, а из Москвы уже до Горноалтайска. А из Горноалтайска, самолетом опять же, «кукурузником», до места старта.

— Местная авиация?
— Местная авиация — это очень прикольно. Мы же с весом приехали. Нагрузили этот «кукурузник». Он завелся, запыхтел, а потом затих. Мужики говорят: «Что-то у вас там не то» Стали перекладывать вещи ближе к середине. Заложили почти что до самой кабины. Самолет еще попыхтел и наконец взлетел. Мы сидим, я говорю: «Взлететь взлетели, а как садиться будем?» Носом? Мы уже вещи стали подпихивать ближе к хвосту. Мужики в самолете говорят: «Наверно, вы нас обманули. Груза многовато» — «Ну что сделаешь, говорю, не кинешь же!» Вот так вот и приземлились.

— И сколько народу из вашей команды продолжили заниматься туризмом после такого похода?
— Все остались. Только женщины больше никуда не пошли. Они до этого пробовали поход-единичку, двойку, тройку. Когда попробовали четверку, то поняли, что это не их. Бывает по-разному. Однажды я ходил в пятерку на реку Кахем. С нами ходила девчонка, на заводе у нас работает. Так она вот до пятерки дошла. Только там был нахоженный маршрут, доехать и катамараны собрать. По-моему, потом Кахем даже перевели в четверку.

— Все было уже слишком хорошо изучено?
— Да, только долетел до точки на вертолете, и можно сплавляться.
Пороги там прикольные: посередине реки огромный валун, почти скала. С воды кажется, что это огромный гриб надувается, река вздыбливается и поворачивает вспять. Представляешь, ты с горы пятнадцать метров едешь на катамаране, а внизу ждет така-ая бочка!.. С одной стороны прижим, и с другой стороны прижим.
Мы прошли этот порог с двух сторон: один катамаран в одну сторону, другой в другую. Главная наша задача была, чтобы нас не размазало по стенкам, и чтобы нам не попасть в эту бочку. Пройти как-то посерединке.
Прошли удачно, все нормально. Я понял — что-то не то, когда оказался вдруг вверху. Выскочил из катамарана, смотрю: никого нет. Когда народ подобрали, то впереди увидели такой же гриб, как тот, который мы прошли. Только тот первый мы прошли нормально, с подготовкой. А тут — уже в перевернутом состоянии. Я уцепился за катамаран, думаю, хоть бы только не смыло. Ну, и ошибка конечно: у нас было два катамарана, и вторые нас кинулись спасать по нашим же следам. Они должны были выбрать хотя бы другой маршрут, не тот, где нас перевернуло. Они посчитали, что если нас уже перевернуло, то их катамаран, может, лучше. Их точно так же поставило на уши, шлепнуло, и они оказались в том же виде.
Собирались мы там долго и упорно целый день. Девушка наша тоже чуть не погибла. Она весь каскад, километров двадцать пороги, проплыла на спасжилете. В конце порога мы ее поймали. Очередной слив, слышу — под рамой кто-то пищит: «Ребята!» Вытянули ее наверх. Но как мы потом не старались поставить катамаран на киль, это оказалось нереально. Потому что катамаран нагружен, и вещи внизу как киль получаются. Мы и садились на него, и весла подкладывали. Бесполезно.
Мы сплавились, катамаран второй поймали — а наших спасателей все нет. А потом смотрю, спасатели эти по вертикалкам идут. Там «щеки» такие, скалы, с двух сторон. И вот они по этим скалам позабирались наверх и скакали там за нами как горные козлики. К вечеру мы их подобрали.

— Катамаран их поймали?
— Катамаран поймали. Хорошо еще — вещи остались. Но девушке и тут не повезло. У всех остались вещи, а у нее унесло.

— В общем, ей судьба не улыбалась.
— После этого она тоже перестала ходить. А вещи, кстати, ее нашли: шла за нами минская группа. У нее вещи были хорошие, а обратно она получила только паспорт. Может, это прикол такой? Они послали ей посылку: рваные джинсы, рваные тапочки, рвань всю пособирали — может приколисты, я не знаю.

— А были у вас в клубе такие, кто сходил в похожий стремный поход и сказал «Вау, хочу еще!»
— Уже нет этого человека... Был у нас такой. Взял я его процентщиком. Под два метра пацан, любил за жизнь держаться. Порог впереди, он весло кладет, говорит: «Ну все, Михалыч, я пошел» Поплавать ему захотелось, острых ощущений. С катамарана спрыгивает — и пошел. Я ему потом говорю: ты что это? Он: мне захотелось почувствовать! Ты конечно почувствовал, говорю. А ты про тех думал, которые в катамаране? Что ты сделал? Катамаран, говорю, — три человека. Ты оставил экипаж.

— Капитаном сидел?
— Да, сзади. Ты, говорю, прекращай мне. Станем где-нибудь — кувыркайся где хочешь. Вот такой он был любитель.
На Черемоше были с ним. Там над рекой навесной мостик. Этот начинает всей своей массой на мостике раскачиваться. Почему-то посередине мостик проваливается. Друг наш туда — и висит. Повис на рюкзаке. Получилось, что возле самого порога повис. Группы снизу по воде идут, и каждый пытается его снизу веслом подпихнуть — помочь, чтобы он наверх выскочил. Этот кричит: «Кончайте! Вы мне там всю задницу отбили!»
Друга вытянули. Но попался еще один, местный житель. Мы его назвали Вася. Тоже в эту дырку чуть не провалился. Мы ее вроде залатали. А он пьяный шел, и представляешь — там пролета нет, полтора метра. Зацепился, кричит: «Москали, я вас поубиваю! Кто вам тут разрешил? Это моя территория, я тут баранов пасу!» Мы говорим: мы не москали, мы беларусы. «Тогда, говорит, спой мне по-беларуски!» Я ему начинаю петь: «Белый аист летит...» — «Москальская песня!!!» Я тогда: «Касiў Ясь канюшыну...» Он: «О! Это наша! Верю! Будем с вами юшку делать»
Уходит. Возвращается с бараном. Тут же при нас его свежует и делает «юшку».
Засели мы с этим Васей дня на два. К нам потом на стоянку лесник приходил, денег хотел с нас содрать. Но мы пожаловались Васе. Вася говорит: «Я его пристрелю, если он придет на мою территорию» Такой вот Вася был.
А потом было интересно, когда мы уходили, и Вася мне барана на байдарку кинул. Мы чуть не перевернулись. «Это, говорит, подарок вам» Ну, мы отплыли чуток, развязали барану ноги и отпустили...

Эпилог (репортерская отсебятина)

Беседа получилась для меня неожиданной. Стала понятна та бесконечная пропасть, которая лежит между советским туризмом и тем, что мы имеем сейчас. Я сейчас не говорю про материальное обеспечение — эту проблему так или иначе можно решить. Не хватает опыта. Не хватает иерархии, лидера, программы развития и, главное — желания, мотивировки. Зачем сейчас проходить полностью всю эту школу, заявляться на сложный маршрут, получать категории и завоевывать медали?..

Так или иначе, после этого разговора мне хотелось бы только одного: чтобы туристический клуб ЗИВа не пустовал. За его плечами нечто большее, чем просто опыт. Это история. Живая история, которая многому может научить. Приходите туда. Никогда не поздно начать, особенно если начало уже кем-то положено.

На вопросы отвечали: Сергей Муштуков, Александр Солдатенко
Большое спасибо всем, кто помогал готовить этот материал

Примечания:
*МКК — маршрутно-квалификационная комиссия
**ПСС — поисково-спасательная служба
***Вера Алексеевна Скробова — председатель Могилевского городского клуба туристов «Азимут»