Перевалы судьбы. Автор Николай Комлев

Саше не было и пяти лет, когда его мать Валентина Андреевна осталась без мужа, а он — без отца. Время послевоенное, тяжелое. Валентина Андреевна выкладывалась изо всех сил, но заработанных денег не всегда хватало даже на хлеб. Из троих детей в семье Санчуков Саша был самым младшим. Ему хотелось уже мальчишкой получить какую-нибудь специальность и начать самостоятельно зарабатывать деньги, на которые можно было бы сытнее поесть, более прилично одеться, а главное — облегчить заботы матери, которую он безумно любил. Окончив восемь классов, он подался на учебу в Березинское ремесленное училище. Как и в школе, учился старательно, своей любознательностью не давал покоя преподавателям, мастерам производственного обучeния. Вернулся Александр в родной поселок Татарка с дипломом слесаря-машиниста. Слесарил на местном торфопредприятии, в локомотивном депо станции Осиповичи, без отрыва от производства «добивал» школу-десятилетку.

Валентина Андреевна радовалась успехам Шурика (так мило называли Сашу в семье) на работе, в школе, по-матерински гордилась мудростью суждений сына по различным жизненным вопросам. Женщине хотелось, чтобы ее Шурик всегда был рядом, тяжело переживала расставание, когда сын уходил в армию.

Служба Александру не была в тягость. «Все идет нормально, не оглянетесь, как я вернусь домой», — писал он родным в Татарку. Срок службы у него должен был закончиться осенью 1965, но...

Однажды Александр почувствовал слабость, боли в суставах, на лице появилась желтизна.

Прогрессирующая болезнь Боткина. Таков был диагноз врачей, когда парень обратился в медсанчасть. Длительное лечение и комиссация со снятием с воинского учета. Это для Александра был такой сильный удар, что он долго не мог прийти в нормальное душевное состояние. Его терзал вопрос: как быть дальше?

— Поживешь дома, окрепнешь, а потом, если все будет хорошо со здоровьем, определишься куда-нибудь на работу, — успокаивала Валентина Андреевна сына.

— Да-да, мама, — соглашался Александр, а сам...

— Еду в Сибирь, — заявил он через некоторое время родным.

— В какую Сибирь? Загубить себя захотел? Ведь после болезни толком не оправился, — запротестовала Валентина Андреевна.

С детства характер у Александра твердый, настойчивый. Редко кому удавалось переубедить его, если он считал свое решение правильным. Короче, ни матери, ни сестре Светлане, ни старшему брату Игорю, как они ни старались, не удалось отговорить парня от «не совсем разумной поездки» в Сибирь.

Занесло Александра аж на Байкал. По направлению Иркутского обкома комсомола работал инженером профтехобучения в исправительно-трудовой колонии г.Байкальска, учителем в вечерней школе. Домой, в Осиповичи, писал теплые успокоительные письма.

«Мама! Только что получил твое письмо. Ты напрасно беспокоишься о моем здоровье. Чувствую себя очень хорошо. За лето физически поздоровел, окреп...» — сообщал он Валентине Андреевне.

В свободное от работы время Александр с увлечением занимался фотографией. Интересные по теме и композиции снимки посылал в местную газету. Вскоре получил приглашение на штатную работу в редакцию Слюдянской районной газеты «Ленинское знамя». Проработал несколько месяцев фотокорреспондентом, а потом стал литературным сотрудником.

Сибирь все больше и больше очаровывала Александра своей неповторимой природой. Горы, тайга, чистые родники и озера словно магнитом тянули к себе, восхищали своей красотой. Александр благодарил судьбу, что забросила его в этот удивительный край. Парень прекрасно чувствовал себя среди гор, тайги, окружающих его добрых людей. Валентине Андреевне же казалось, что у сына не все так, как он рассказывает в письмах. Волновалась за него и сестра Светлана. Как-то, посоветовавшись, женщины решили командировать в «разведку» на Байкал Светланиного мужа Геннадия.

— Нормально живет. От болезни и следа не осталось, — оптимистически доложил, вернувшись от Александра, Геннадий.

А вскоре Валентина Андреевна сама навестила Шурика. Как Геннадию, так и матери Александр признался, что в Сибири он почувствовал себя человеком, многому научился в жизни.

Более трех лет «покорял» он Сибирь, «покорял бы» и дальше, если бы не возникла необходимость вернуться в Осиповичи по семейным обстоятельствам. Уезжал парень из Слюдянки с грустью, но с надеждой, что еще вернется сюда.

На малой родине друзья обрадовались возвращению Александра, наперебой зазывали на работу, где они трудились. Увы, поработав в Слюдянской районной газете, Александр так полюбил журналистское дело, что без него уже не представлял своей дальнейшей жизни. А в Осиповичской районке, словно специально для него, имелась вакансия литературного сотрудника. На эту должность и зачислили Александра. Через три месяца очень старательного «литраба» Санчука перевели на должность заведующего отделом писем.

Живя в Осиповичах, мыслями Александр был на Байкале, среди гор, тайги, оставшихся там людей. Однажды не выдержал, купил билет — и в Слюдянку.

Встретили сибирские друзья и товарищи "беглеца"-Санчука честь по чести. Еще бы! Вернулся такой человек! Первоклассный работник, всегда, если нужно, придет на помощь, душа компании. В Слюдянской районной газете Александра приняли, как говорят, с распростертыми руками, сразу «посадили» на отдел. Снова поездки к геологам, лесоразработчикам, охотникам и егерям, после которых на страницах газеты появлялись интересные репортажи, очерки, снимки. А в свободное время — любимые походы в горы, тайгу. Однажды произошел забавный казус.

— Завтра, — сказал Александру один из товарищей, — идем в горы. Постарайся раздобыть и прихватить с собой карабин.

Какой карабин? Ну конечно же, решил Александр, из которого стреляют. Видимо, ребята задумали организовать охоту. Зверя, дичи в горной тайге полно.

Александр раздобыл у знакомых геологов винтовку-карабин и довольный явился на место сбора. Увидев его «при оружии», друзья рассмеялись. «В чем дело, почему они смеются?» — недоумевал Санчук. Оказывается, нужно было взять с собой не винтовку-карабин, а карабин-защелку из туристического снаряжения, без которой не обойтись в походе по высокогорной местности. В следующий раз начинающий альпинист Александр Санчук прибыл в горы в полной экипировке, и у него начался отсчет покоренных вершин.

Заметив влюбленность Александра в сибирский край, ребята говорили: «Ну, Сашок, похоже, ты здесь "заякорился" на всю оставшуюся жизнь». Действительно, он не собирался покидать Сибирь, которая стала для него как бы второй родиной. Но судьба такая штука, что бывает непредсказуемой, диктует свои условия, которые часто невозможно не выполнить. В общем, вновь семейные обстоятельства позвали на Могилевщину.

Осиповичи. Снова районная газета. Литсотрудник. Через год с небольшим — заместитель редактора. Заочная учеба и... горный туризм, в который влюбился на Байкале. Сестра Светлана, работающая в воинской части, прямо-таки не успевала «снабжать» его... крепкими армейскими веревками. Их, веревок, Саше нужно было много, потому что к горному туризму пристрастил многих ребят не только из Осипович, но и из Могилева.

С каждым походом Александр брал все новые и новые горные вершины, так же стремительно набирал он и профессиональную высоту в журналистике. После окончания ВПШ редактировал в Могилеве лавсанстроевскую многотиражку. Отсюда получил приглашение в самую главную в то время областную газету «Могилевская правда».

Отдел, в который зачислили Александра Санчука на должность старшего корреспондента, считался одним из самых сложных и ответственных в редакции. Александр гордился, что работает именно в этом «трудном» отделе, старался на совесть выполнить каждое редакционное задание. Он всегда был в деле, дорожил каждой минутой. Бывало, коллеги-журналисты, собравшись в редакционном коридоре, где-либо в другом месте, курят, травят анекдоты. Санчук же примкнет к компании на минутку, а то всего на несколько секунд, но, не найдя для себя ничего интересного в разговоре, тут же, сутулясь (такая у него была привычка), уходит прочь. Только заведующий отделом Михаил Городецкий вычитает сданный корреспондентом материал, а Санчук к нему уже со своей новой задумкой. «А что, если я...» — так обычно начинал он свой разговор, зайдя в кабинет заведующего отделом, и выкладывал мысли по новой выношенной теме. Получив «добро», уточнит срок сдачи, объем материала и — за дело. Не ограничивался одной тематикой. Из-под его пера выходили интересные материалы о спортсменах, ученых, людях разных профессий.

Где-то в начале восьмидесятых республиканской газете «Звязда» потребовался собственный корреспондент по Могилевской области. Желающих на эту престижную по тем временам должность среди журналистской братии было много, но редколлегия «Звязды» остановила свой выбор на Александре Санчуке, покорившем ее глубокими, интересно поданными материалами на страницах «Могилевской правды». Сегодня в поле, завтра на заводе или фабрике, через несколько дней за сотни километров в глубинке, у охотника, который убил сотого волка. Так, с присущей ему неистовостью, устремленностью работал Александр на «Звязду», буквально «забрасывая» ее захватывающими репортажами, очерками, размышлениями на злобу дня, интересными фотографиями. Передышкой, абсолютным отрешением от газетных дел были для него походы в горы.

В Могилеве Александр входил в секцию горных туристов, возглавляемую сотрудником Физико-технического института АН Беларуси Ричардом Гринкевичем. Потом сам стал руководителем группы, возглавил областную федерацию горного туризма. Тянь-Шань, Западный и Центральный Кавказ, Северная Осетия... Где только ни ступала нога Санчука-восходителя, где только ни раздавался звон его ледоруба. Горы стали для него родными, близкими, всегда необыкновенно радовался встрече с ними, посвящал им стихи, песни под звон гитары, газетные материалы. Как живописно, высокохудожественно и точно воссоздавал он в своих «горных» очерках пережитое, увиденное!

«Мы поднимались по уютному висячему ущелью Морквам. Расположено оно в Сванетии, на южной стороне Большого Кавказского хребта. Ущелье это иначе, как оазисом, не назовешь. И над ним и внизу лежали ледники, со склонов сползали снежники, а здесь буйствовала зелень. Мохнатые пихты сторожили узкую тропу, петлявшую по пестрому ковру альпийского высокотравья.

Здесь царствовало лето.

Но буквально за час мы совершили переход... к весне. Тропка все время забирала вверх и привела к снежникам, от которых убегали вниз, в долину Ингури, веселые ручейки. Здесь уже не было буйства цветов, затем перед нами предстали другие красоты. Противоположный контрфорс, на котором чередовались белые снежники и темные проталины, не освещался солнцем. А за гребнем вздымались цепи новых хребтов...».

Горы, вершины, ущелья не только очаровывали своей красотой, изящностью. Они были опасны, требовали мужества, порой неимоверных усилий. Часто в горных походах Александру и его товарищам приходилось преодолевать полукилометровые, покрытые льдом каскады, лабиринты, проходить под пронизывающим до костей ледяным ветром. Но устремленного к цели Санчука не могли остановить, повернуть назад ни ураганные ветры, ни другие испытывающие на прочность невзгоды.

Давней его мечтой, целью было совершить вместе с товарищами переход через перевалы Бригантина и Новосибирцев в горах Тянь-Шаня. Этот переход относился к пятой категории сложности. В спортивной квалификации занимает верхние строчки. Тренировки к этому сложному переходу начались в полуподвальном помещении могилевского городского клуба туристов «Азимут». Длились они не один год. В группу, которую возглавил Александр, вошли Константин Снегирь, Анатолий Толкачев, Сергей Иванов, другие мужественные ребята.

Небывало сложен, труден был этот переход. «Пять часов, — будет рассказывать о нем в одном из своих газетных очерков Александр, — мы преодолевали стометровый взлет. На седловину выбирались по вертикальному каменному камину. Я лез последним. Лез с полнейшим равнодушием ко всему на свете. В голове только одна мысль —добраться до того места, где можно лечь и отдышаться. Почти пятикилометровая высота давала о себе знать.

Наконец, и камин кончился. На ровную каменистую площадку бросил опостылевший рюкзак и сам свалился рядом. Ни шевелиться, ни думать о чем-то, ни радоваться тому, что самое трудное позади, не было сил».

Горы! До чего же сильно любил их Саша Санчук! С бирюзовыми ледовыми карнизами, голубыми дымками и лунным серпиком у вершин, коврами душистых цветов у подножия и даже с пронизывающими, испытывающими на прочность, ветрами. И не передать, каким ударом для него был приговор врачей: в горы больше не ходить! Такой вердикт — результат пересененных тяжелейших заболеваний. Только Александр выдержал одну сложную операцию, как последовала другая, с удалением почки, затем — третья. А потом... заражение коварной болезнью Боткина.

— Когда встретил Сашу в больнице, — рассказывал журналист Виктор Юшкевич, — с трудом узнал его.

Не человек — скелет. Глаза больные, впавшие, лицо заплывшее, желтое, как осенний кленовый лист. Но что меня поразило? Несмотря на тяжелейшее физическое состояние, я не заметил в нем упаднического настроения. Он тут же включился со мной в разговор, интересовался, что нового в журналистских кругах, горел желанием быстрее вернуться в строй.

Таков был Саша Санчук. Не хныкал, не жаловался, когда ему было даже архитрудно, архитяжело, невыносимо больно. Не любил, когда расслаблялись другие. Благодаря мужеству, закалке, оптимизму он выстоял. Работая в «Звяздзе», начал издавать свою газету «Толока».

С каким усердием он взялся за издательское дело! Одной «Толоки» для его бурной, целеустремленной деятельности со временем стало мало. Появились «Вечерний Могилев», «Коммерсант Белоруссии», «Домашний доктор», «Наша кухня», «Делаем сами», «Воскресная газета», «Календарь-справочник садовода и огородника». Столько изданий! Для их выпуска нужно немало средств, они требуют уйму других забот. О, как проявились у Сан Петровича (так звали его многие сотрудники редакции) способности издателя, организатора, предпринимателя! Казалось, он родился только для того, чтобы этим и заниматься. Он все просчитывал скрупулезно, до мелочей на несколько месяцев вперед. Зайдешь, бывало, к нему в кабинет, сидит, думает. Потянет глоток крепкого чая, ответит на твой вопрос, и снова его мысли уходят в поиск дешевой бумаги, каким образом завоевать еще больше подписчиков и т.д. Географического пространства в Беларуси для его кипучей деятельности было мало. Подогнав текущие дела в Могилеве, Минске, он садился за руль машины и один или же со своим боевым заместителем Иваном Парфеновым брал курс на Россию. С каждым возвращением на вывешенной в одном из кабинетов офиса географической карте обводили ярким фломастером новый «завоеванный» толоковскими газетами российский регион.

— Мы должны, — говорил довольный успехом Александр, — дойти до Байкала и дальше.

Эта цель очень скоро была достигнута.

Он творил, отдавал сполна свои силы не в целях личной наживы, а для людей. Самым внимательным образом реагировал на письма читателей, их пожелания, просьбы, «газетные» запросы жены Татьяны, которая со своими помощниками выпускала «Толоку» с приложениями. Один из читателей посетовал на возникающие проблемы с приобретением семян огородных культур, саженцев и... через некоторое время при редакции создали банк семян, а чуть позже в Могилеве открылся и магазин «Сад «Толоки», где можно было приобрести те же семена, саженцы плодовых деревьев, средства для защиты растений, хозинвентарь. Магазин с финансовой стороны не оправдывал себя, но ради людей Александр шел и на неокупаемые затраты. «Толоку» Санчук, можно сказать, сделал филиалом республиканского научно-исследовательского института растениеводства и плодоводства, а доктора сельскохозяйственных наук Валерия Матвеева, других ученых института — самыми активными авторами, консультантами газеты.

По горам, покоренным и непокоренным вершинам он, конечно же, скучал. Ему так не хватало ощущения настоящей высоты! Хоть бы чуть-ч уть, немножко ее чувствовать! Не случайно место под дачный участок выбрал не где-нибудь, а на высоком косогоре, километрах в десяти от Могилева, почти рядом с Днепром. Превратил этот свой участок в настоящий сортоиспытательный питомник. Как только появлялась отдушина на работе — спешил на свой косогор. Были у него свои овощи, которые особенно любил выращивать, — это огурцы и картошка. Бывало, летом Татьяна, дочки Оля и Аня еще спят, а он встанет раненько и — в огород. Полюбуется синевой тумана в глубокой балке-впадине, что рядом с участком, послушает пение давно проснувшихся птиц и — за работу. У «коллег» по даче еще нет цвета на огуречнике, а Санчук уже во всю лакомится свежими огурчиками, угощает ими соседей, друзей.

До безумия увлеченному газетно-издательскими делами Александру не было времени писать статьи, очерки, он оставил свою собкоровскую работу. Писал только, когда приходило вдохновение, стихи.

«На вернисаж нас пригласила осень.
Билет бесплатный только нам двоим.
Открытие сегодня ровно в восемь.
Давай не этот праздник поспешим.
Дворы забытые. И листья, листья, листья...
Шуршат ковры под шинами машин.
Здесь осень написала кистью лисьей
Все, чем с тобой давно мы дорожим...».

Проникновенными, лирическими строками наполнены и другие стихи поэта-Санчука, которые он писал «для себя», не спешил опубликовывать.

Александр, насколько знаю, никогда не грешил, не увлекался выпивкой. Но в компании, которая была ему по душе, мог, как говорят, расслабиться, выпить в меру водки, хорошего вина. В компанию, если была такая возможность, обязательно брал с собой гитару — верную подругу. Любимые его песни — на стихи Визбора, Окуджавы.

«Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в году весна,
Словно в степи сосна.
Нету другой такой,
Ни за какой рекой,
Ни за туманами,
Дальними странами...».

Эту песню, как правило (не объявляя), исполнял для жены Татьяны, которая когда-то с грустью отправляла его в трудные, опасные горные походы, нежно встречала, которая всегда была для него самым дорогим, самым близким человеком, другом.

А еще он очень любил песню «По смоленской дороге». Она стала также любимой и для Вани Парфенова, с которым Саша долгие годы дружил, вместе ходили в горы, вместе «завоевывали» российские регионы для своей «Толоки».

«...По смоленской дороге столбы, столбы,
столбы.
По смоленской дороге леса,леса, леса,
Над дорогой смоленскою, как твои глаза,
Две холодных звезды голубых глядят, глядят...
».

Последний раз эту песню Александр Санчук и Иван Парфенов спели под гитару в феврале 1999-го, незадолго до своей последней поездки по той самой смоленской дороге в Россию.

Николай Комлев