Черная связка. Автор Анатолий Толкачев

Пережидая непогоду мы стали лагерем у верха каменистой морены ледника Юсеньги. Вдоволь налюбовавшись закатом новички стали подтягиваться поближе к гудящим синим пламенем примусам. Вскоре дежурные, разделив на порции нехитрую снедь, разложили в миски дымящуюся гречневую кашу.

Черная связка

Стемнело. Ветер гнал рваные космы облаков. Стремительно катилась за ними луна. Окружающие горы в ее неверном свете казались суровыми и таинственными.

Наступило то время, которое емко называется «личным»: весь день от подъема подчинен интересам похода и регламентирован поминутно — переходы с тяжелым рюкзаком, короткие минуты отдыха, обед и снова в путь. И лишь вечером, когда поставлен лагерь и сделаны все дела, остается время для себя.

От избытка свежего воздуха, непривычной обстановки и избытка адреналина спать не хотелось. Собравшись в кружок все слушали инструктора Женю — знатока туристского фольклора. Он артистично рассказывал притихшим новичкам жутковатые байки об Эльбрусской деве, заманивающей сбившихся с пути восходителей в бездонные ледовые трещины, Джантуганском мальчике — большом пакостнике, насылающем непогоду и камнепады. И конечно о таинственном и жестоком мастере своего дела — Черном альпинисте — обитателе неприступных скал и сложных маршрутов. В тяжелые минуты восхождения, когда кажется нет выхода и оставляют силы и воля, появляется он и легко преодолевая неприступные кручи перерезает страхующие веревки и сбрасывает отчаянно цепляющихся за жизнь восходителей с сияющих вершин вниз на острые камни.

В таинственных декорациях ночных гор рассказ инструктора произвел сильное впечатление. Вскоре, поеживаясь от холода, все разбрелись спать. Парни пытались шутить, но невольно отодвигались от тонких перкалевых стенок палаток.

Утром вставшие до подъема дежурные занялись завтраком. Сергей возился с замерзшим примусом, а Галка прихватив котелки отправилась к ручью за водой. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Все вокруг сияло первозданной чистотой. Казалось забылись и вчерашние страхи. Но вдруг глаза девушки округлились, а котелок со звоном упал на камни: в легком тумане с языка ледника медленно, как во сне, спускался он, Черный альпинист. Следом скользила веревка и из-за перегиба выходил еще один силуэт. Черная связка! Разбуженные криком, еще не проснувшись как следует, из палаток стали выглядывать туристы.

В жуткой тишине черная связка свернула к палаткам. Не одно сердце в эти минуты учащенно забилось. Вслед за первой показалась еще одна связка, состоящая из двух «эльбрусских дев» в длинных черных платьях, повязанных по глаза черных платках и котомках за спиной. Их спровождал огромный черный грузин в отриконенных (окованных железными шипами ботинках — основной обуви восходителей в те годы) с огромным ледорубом времен братьев Абалаковых.

Оказалось, жительницы высокогорного сванского селения Мазери упросили мужчин сходить с ними через Главный Кавказский хребет на знаменитый базар Чегет возле поселка Терскол. Сваны живут в Грузии по южную сторону ГКХ не меньше тысячи лет и славятся как непревзойденные скалолазы, охотники и разбойники. Говорят, им удавалось угонять с севера через снежно-ледовые перевалы даже коров, привязав им на ноги железные кошки!

Поднимаясь по крутому ледовому склону перевала Бечо, именуемому за своеобразную форму «куриной грудкой», мы вспоминали отважных сванских женщин, отправившихся в нелегкий путь за покупками, которых мы едва не приняли за мистическую черную связку.

В первой кошаре всех поразило пение возвращавшихся с сенокоса мужчин. Это было знаменитое грузинское пение на разные голоса.

А горная Сванетия осталась как чарующее воспоминание, где обязательно должен побывать каждый уважающий себя восходитель. Мне несколько раз посчастливилось бывать в ее высокогорных селениях, но все как-то второпях походя.

С той поры прошли годы... Развалился Союз. Гордая «самостийная» Грузия увязла в кровавых конфликтах в Южной Осетии и Абхазии. Труднодоступные и в благополучные времена высокогорные ущелья, где живут сваны были брошены на произвол судьбы и стали выживать натуральным хозяйством, охотой и при возможности — разбоем. Тбилиси не контролировал, да видимо и сейчас не контролирует свои приграничные окраины. Из-за хребта доходило все меньше вестей, зато тревожно стало жить пастухам у Главного Кавказского хребта, участились случаи угона скота. Рассказывали, что богатые англичане, рискнувшие перейти через перевал Бечо в Сванетию, еще не успев дойти до первого селения Мазери, была ограблена «мирными» пастухами, вооруженными «калашниковым» и допотопным ружьем. Говорят, что их раздетых и босых вызволяли на вертолете спасатели из Приэльбрусья. Особый привкус этой истории придавало то, что проводником и переводчиком у англичан был Вадим Гиппенрейтер — всемирно известный альпинист и фотохудожник, которого в Сванетии, казалось бы, должна знать каждая собака.

Месть сурка

Тропа полого полого взбиралась через поросший разнотравьем луг вверх к выветренным скалам. За сотни лет многие поколения людей и домашних животных вытоптали в склоне глубокий желоб, идти по которому было не очень удобно — ноги то и дело цеплялись за скрытые в траве камни.

С наступлением лета пастухи угнали свои стада наверх в висячие долины к вечным снегам на сочные травы. Теперь хозяевами этих мест стали небольшие, величиной с кошку, зверьки — сурки. Стоя на задних лапах при нашем приближении они издавали тревожный свист, проворно убегая в отрытые на склонах норы. Так и провожали свистом эти дозорные каждого по эстафете предупреждая своих собратьев.

Тяжело нагруженные снаряжением и продуктами мы поднимались к базовому лагерю на озере. Пот застилал глаза, сердце без акклиматизации готово было выскочить из груди. В довершение всего, вконец обнаглевший сурок, пригибаясь и петляя, как бывалый пехотинец в атаке, стал перебегать тропу. Вот тут то один из нас, неистощимый балагур Василий запустил в «спринтера» камнем, и что невероятно, попал! Преисполнившись гордостью за свой гнусный поступок он решил вознаградить себя и запустил руки в карманы, выискивая конфету-сосульку. Лучше бы он не делал этого! Не зря бывалые инструкторы альплагерей зашивают новичкам карманы: руки должны быть всегда свободны.

Оклемавшийся от контузии сурок вскочил и не разбирая дороги бросился бежать прямо под ноги обидчику. Сурок — зверек не агрессивный и бежал, конечно, не сводить счеты, а исключительно по причине потери ориентировки. Забыв о тяжелом рюкзаке за спиной, «снайпер» опешил, а затем резво нагнулся, пытаясь схватить нахала и, потеряв равновесие, шлепнулся лбом о камень. Чистый нокаут! Подоспевшие попутчики привели товарища в чувство и зеленкой из походной аптечки смазали ссадины на лбу. И еще несколько дней основательный синяк под глазом служил объектом подначек и розыгрышей.

Не рой яму другому, даже если это и безобидный сурок!

Турнир

Под утро нас разбудил стук падающих камней. Путешественник в горах редко спит безмятежным сном — отдыхает натруженное за день тело, а мозг, какая-то недремлющая его часть помимо воли всегда остается на страже. Помню мгновенное чувство досады — поставить палатку под камнепад даже для неопытного восходителя непростительная глупость.

Мгновение — и расстегнут выход. В сером свете разгорающейся зари на ближнем склоне, откуда доносились звуки, десятка два горных красавцев-туров устроили игрища. При благосклонном одобрении могучих рогачей резвилась неугомонная молодежь: соперники сходились в поединке и стуча рогами сталкивали друг друга с гребня. Проскользив на боку по траве неудачник, сопя, вновь взбирался наверх и поединок продолжался. Вот этот сухой стук рогов мы и приняли спросонья за камнепад.

Увидеть потаенную картинку жизни дикой природы — редкая удача. Туры — коренные обитатели скал и альпий ских лугов — звери осторожные, да и доверять человеку у них немного причин В природе врагов у туров немного — волк, медведь да снежный барс. И, конечно, человек, всегда не против разжиться чем нибудь на халяву.

Туры безошибочно отличают тех, кто не приносит им зла — это егеря заповедников, туристы и альпинисты. У них можно поживиться солью, которую так любят все копытные.

В ущелье под Кюкюртлю — величественной западной стеной Эльбруса — полудикие яки, заметив пастуха, везущего мешок с солью-лизунцом не разбирая дороги неслись по склону с километровой высоты.

Прошедшее десятилетие социальных неурядиц и отсутствия твердой власти сделала зверей менее доверчивыми. Однажды пришлось видеть, как вооруженные винтовкой со снайперским прицелом пограничники три дня лазили по склонам в надежде подстрелить тура — и все напрасно. Утром четвертого дня снизу из каньона, куда уходила река, раздались выстрелы: три подряд и четвертый погодя. Так погибла корова, отбившаяся от стада. По версии стрелков на нее напал медведь (которых не было здесь наверное с начала пршлого века) и супостата пришлось отгонять выстрелами.

Как часто мы, выросшие в каменных коробках городов, в своем эгоцентризме не хотим признавать, что где-то существует другой мир, где бегают по горам туры, мягко ступает снежный барс, резвится перед грозой в теплой воде рыба. Этот мир существует как бы параллельно с нами, и бывает, что прожив до глубокой старости многие так и не увидят, как сказал Владимир Высоцкий «за всю свою счастливую жизнь и сотой доли таких красот и чудес».

Анатолий Толкачев