Альпинисты. Автор Анатолий Мельников

Давно известно, что даже самый короткий маршрут, помимо природных красот, открывает в самом человеке немало да и в окружающих людях тоже. Каждый из нас по-разному приходил к серьезным горам. Кто-то побывал в школьном походе по Белоруссии, кто-то — на туристском слете и буквально «заболел» романтикой посиделок у костра, с удивлением открыл для себя не просто активный отдых, но и возможность не бытового, не формального общения. Недаром для многих путешествия и восхождения стали дорогами к настоящей дружбе, длящейся уже десятилетия.

К концу семидесятых годов пешие, водные, горные секции клуба туристов «Азимут» организовали и провели десятки интересных походов, приняли участие в самых серьёзных соревнованиях в Белоруссии. Уровень спортивного туризма Могилевщины достиг рубежа участия в чемпионатах самого высокого на то время ранга — союзного. На это же время приходится период наибольшей массовости в туризме. Было кому водить и было кому ходить.

В секции и клубы пришла молодежь, стремящаяся узнать что-то новое, неизведанное, свое. А новой территорией, граничащей с туризмом, был альпинизм. Правда, в силу своей структуры альпинизм развивался преимущественно в крупных городах в среде научной и технической интеллигенции. И неудивительно, что первыми альпинистами-могилевчанами стали студенты — народ любознательный и непоседливый.

Вот как рассказывает об этом один из зачинателей альпинизма в Могилеве Михаил Филиппов:
«Как-то в одном из первых своих горных походов, проходя мимо альплагеря, я почувствовал всё возрастающее любопытство. Тянуло оттуда какой-то атмосферой таинственности, закрытости. Да и ореол риска, опасности вокруг слова "альпинизм" существовал немалый. Казалось, что это не совсем обычные люди. С одной стороны. А с другой — сами вершины. Перевал может быть красивым, снежным или тягучим, долгим, когда надо просто идти и идти вверх, переходить через реки, морены, осыпи, топтать ступени в снегу. Или, например, ночевка перед прохождением. Горы вокруг, снег, звезды. Ранний подъем, перекус, выход на перевал и — вниз. Опять вниз. А гора, которая высилась над тобой, так и осталась позади, и смотришь ты на нее, такую высокую и неприступную, по-прежнему снизу. Какая-то неудовлетворенность возникала, требовалось какое-то действие. Еще большую смуту в душу вносили самодеятельные туристские песни. В них часто пелось об альпинизме, о вершинах. Перевал он и есть перевал. А вершина... В самом слове уже высота.

В общем, правдами и неправдами "добыли" мы с Черторицким две путевки в Минске и уехали в альплагерь, где я очень быстро понял: это мое. А вернувшись, с восторгом делился своими впечатлениями с друзьями. Многие ребята заинтересовались. Я же на следующий год поехал в альплагерь Баксан, выполнил нормативы на значок "Альпинист СССР", а после сразу же уехал в альплагерь "Алибек" и устроился там работать чернорабочим. Таскал бетон, выполнял любую работу, лишь бы ходить в горы. Потом по этому пути прошли многие...Тогда это была, пожалуй, единственная возможность быстро приобрести альпинистский опыт. Официально можно было за один сезон выполнить некую норму, например, значок, и все. Но я сумел сделать третий разряд и даже с превышением. Было ясно еще и то, что пора организовать на родине секцию альпинизма».

Николай Грищенко

Михаил Филиппов

Идея организовать секцию альпинизма, как скоро выяснилось, родилась и окрепла к тому времени не только у Михаила Филиппова. Уже побывали в альплагере Сергей Хотомцев и Александр Мазуревич. Тогда же, в 79 году, сложилась такая ситуация, что создание секции альпинизма в городе было уже только делом времени. Требовалось лишь кому-то подстегнуть этот уже начавшийся процесс. Вот как вспоминает о тех днях Николай Грищенко:«Большинство из нас уже неплохо знали друг друга по учебе и по первым походам, по тренировкам. В конце концов, собравшись, приняли решение: регистрируем секцию альпинизма. Миша Филиппов предложил регистрацию при спортивном обществе «Буревестник». В те времена это было обязательно. Никакой самостоятельности не допускалось. Ну а коль создана секция — она должна работать. Горы не любят слабых и технически безграмотных восходителей. В машиностроительном институте мы вывесили объявление о наборе в секцию и начали тренировки в зале. Технику скалолазания осваивали на всем известном «быке» — опоре старого моста. Интерес и энтузиазм были невероятными. Тренировались до самых холодов. Уже начинал складываться костяк, ядро секции. Сергей Хотомцев, Миша Филиппов, Татьяна и Наташа Куприянович, Тоня Клявзо, Толя Воеводов. А после поездки в Денеши провели лыжный поход в Карпаты. Этот поход запомнился всем. Холодные ночевки, зимние голубые рассветы. Мы еще больше подружились, образовался костяк секции, и неудивительно, что на следующий год в секцию пришло много новичков«.

Следующий, 1980-й, год был годом становления секции альпинизма в Могилеве. Новички сразу отмечали серьезную постановку дела и — то ли уходили сразу, то ли оставались, включаясь в тренировочный процесс. А тренировки и в самом деле проводились серьезно, несмотря на то, что вели их, казалось бы, такие же студенты. Альпинизм всегда требовал дисциплины. Без нее невозможна ни физическая, ни тем более настоящая техническая подготовка. Неудивительно, что руководители секции подходили к этому вопросу довольно жестко. Вот как говорит об этом один из самых сильных и, пожалуй, титулованных из могилевских альпинистов Владимир Данилов:

«С 1980-го года мы начали работать очень серьезно. Разработали процедуру межсезонной подготовки. Что означает физподготовка, мы уже хорошо знали. На горе просто так с дистанции не сойдешь, даже если очень устал. Зимой тренировались в спортзале машиностроительного института, в зале девятой школы. Тренировочные комплексы упражнений как гимнастические, так и игровые, разрабатывали сами. Здесь было проще. Все активно занимались спортом, ходили в походы, некоторые побывали в альплагерях, да и литературу по физической подготовке найти было несложно. А применить готовую методику к особенностям физических нагрузок в горах приходилось самим. Общую выносливость круглый год тренировали кроссами, а вот с техникой дело обстояло сложнее. Специальной литературы не было. Больше полагались на опыт ребят, прошедших подготовку в альплагере. Технические приемы отрабатывали на "быке". Организация страховки, самостраховка, техника лазания — тренировались после учебы и по выходным дням. Сложилась и спортивная команда довольно высокого уровня. Мы взялись за серьезное дело, поэтому не щадили на тренировках ни себя, ни других. Желающих поехать в горы по путевке было в несколько раз больше, чем самих путевок, добытых всеми правдами и неправдами в Минске в республиканской федерации альпинизма. Вспоминается случай, когда я пришел на квартиру к Ирине Фельдман, в руках всего одна путевка, а претедентов шесть человек. И я, как какой-нибудь садист, говорю им: "Девчата, всем отжиматься. От пола. Кто упал, тот, извините, не поедет". И смешно, и грустно...».

Серьезное отношение к делу вскоре принесло и серьезные результаты. Первый спортивный успех пришел к могилевчанам на всебелорусских соревнованиях весной 1981 года. Все участники выполнили нормативы первого и второго разрядов. Особенно хорошо выступил Сергей Белоус.

В том же 1981 году в Крыму на Куш-Кае проводилось первенство Белоруссии, и могилевчане снова серьезно заявили о себе. В состав сборной тогда входили Михаил Филиппов, Владимир Данилов, Николай Грищенко, Сергей Хотомцев, Татьяна и Наталья Куприянович, Любовь Комиссарова. К тому времени все уже имели разряды и, можно сказать, представляли собой как сборную команду, так и основной состав могилевского альпинизма.

В этот же период открылись секции в пединституте, ПТУ№ 4, на заводе «Техноприбор», общее количество занимающихся в этих секциях перевалило за 300 человек. Понятно, что для многих это так и осталось на уровне увлечения скалолазанием, поездок в Крым, в горы, осталось как великолепный отдых, как дружба студенческих лет, слеты и песни у костра. Для других же альпинизм стал чем-то большим. Простыми словами этого не объяснишь. Точно и коротко сказал об этом В. Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал».

Евгений Галиновский, Владимир Данилов и Николай Грищенко.

А тогда, в середине 80-х годов, советский альпинизм требовал медленного, официального восхождения по ступеням мастерства. Закрыть разряд за один сезон было почти нереально. Вот и разослали могилевчане в разные лагеря письма с просьбой о содействии в организации и проведении сборов. И в Айламу написали, не забыв упомянуть в обращении к Важе Григорьевичу Матитаишвили о том, что в Могилеве знают и серьезно чтут грузинскую школу альпинизма. Ответы пришли разные. В основном уклончивые. А в Айламу приглашали. Важа Григорьевич так и написал: приезжайте, организовывайте, ходите — поможем.

Городской спорткомитет к тому времени уже отметил как массовость занятий и тренировок альпинистов, так и уже имевшиеся достижения. Следствием такого внимания стало выделение средств на проведение сборов, что позволило оплатить инструкторам Айламы те усилия, которые они прилагали для помощи неуемным и неутомимым белорусам. Вскоре Могилевский облсовет наряду с республиканскими советами в официальных документах альплагеря Айлама проходил отдельной строкой, что может оценить, пожалуй, лишь тот, кто в те времена занимался альпинизмом. Московский, Киевский, Минский, Челябинский и другие, близкие по масштабам, это понятно. У могилевчан масштабов по численности не было, но было, видимо, чрезвычайно сильное желание ходить в горы сколько можно и сколько хочется, а не установленную кем-то норму, столь характерную вообще для жизни того времени, чего бы это ни касалось — нормы на продукты, на мебель или на квадратные метры жилья. Сильное желание вместе со смекалкой и помогло найти нетривиальные пути. Причем такая система действовала не в один какой-то сезон, а и во все, последовавшие за 1986-м годом.

Первое по-настоящему серьезное восхождение М. Филиппов и В. Данилов в Караказыке совершили вместе с альпинистами из Челябинска на вершину Достук. По словам Михаила Филиппова, они впервые тогда увидели, как ходят одержимые люди. Эту систему даже назвали «челябинской школой». Суть ее заключалась в том, что на первое место ставилась физическая и техническая подготовка. Уверенный в себе, опытный скалолаз может довольно легко преодолеть участок, на котором обычно навешиваются веревки, организуется страховка. Тогда на Достуке они быстро поднялись почти до самой вершины и только там, почувствовав, что уже пора, организовали по всем правилам страховку и успешно завершили восхождение.

В 1991 году в Айламу под руководством В. Данилова и А. Воеводова выехала целая группа могилевчан, включая и братьев Александра и Андрея Шабашовых. Подтверждая звание кандидатов в мастера спорта по альпинизму, по «челябинской схеме» В. Данилов и А. Воеводов провели восхождение на Шхару-Главную с южной стороны за двое суток. Это было первопрохождение, занявшее в общей сложности десять дней и заставившее удивиться самых опытных альпинистов Айламы. Многие на такую тактику смотрели скептически, подчеркивая слишком большой риск. Истина же, как водится, всегда посредине. Главное, возражали могилевчане, не пропустить ту грань, когда почувствовал неуверенность, страх. И нельзя лгать самому себе и товарищу. Как только понял, что нужна страховка — остановись. Ложная, напускная смелость и показуха сходят с рук внизу, на равнинах. В горах другие ставки. Не только на подъеме, но и на спуске нельзя терять бдительность и самоконтроль. Статистика холодным языком фактов говорит, что больше всего несчастий в горах случается именно при спуске. Однако верные своей тактике могилевчане при этом не рисовались друг перед другом и не забывали, что с горами шутить не следует. Если нужно идти в связках, налаживать страховку, значит, никаких попыток на «авось». Вот короткий диалог из воспоминаний В. Данилова и М. Филиппова о восхождении на вершину Шхару Южную.

В. Данилов:
— Когда шли по гребню вверх,— рубили ступени, делали все, как положено. А на спуске, после взятия вершины, на том гребне, на снегу, кошка скользнула и я просто полетел вниз. Склон очень крутой. Рюкзак куда-то исчез.

М. Филиппов:
— Я это увидел и сразу понял, в чем дело.
— Но я уже летел, твоих действий не видел. Пробовал зарубаться — ничего не выходит. Даже мысль промелькнула: все, конец. Без страха или ужаса, просто мысль.
— А я прыгнул на другую сторону гребня и жду, пока веревка размотается. Главное — сделать это вовремя. Оценить обстановку. Да и рывок был несильный. Ты тогда немножко меньше весил, чем сейчас, но это и теперь было бы неважно...

Вторым этапом своих спортивных достижений могилевские альпинисты считают третий бастион Айламы.

Если смотреть издалека — Айлама напоминает гребенку. Несколько пиков остро утыкается в небо. Высота — сравнительно небольшая. Всего 4500 метров. Однако технически эти гребешки были явно не простыми, что, несомненно, привлекало альпинистов. Кроме того, уже наступил азарт. Серьезнейшая, всесторонняя подготовка дала о себе знать ощущением реальных сил и возможностей. Хотелось не только на деле испытать себя, но и попробовать то, что сейчас называют коротким словом экстрим. Впрочем, была еще одна особенность Айламы. На некоторых ее гребнях еще никто не бывал.

В бинокль они долго изучали гору и наконец выбрали именно такой, не хоженый еще, зубец. Идти решили вдвоем — В. Данилов и М. Филиппов. Вполне возможно, что сейчас они бы действовали осмотрительнее. Но тогда им очень хотелось применить уже освоенную тактику быстрого восхождения. С собой, кроме необходимого снаряжения, взяли немного шоколада и дополнительные таблетки, добытые у медиков. В то время эта область спортивной медицины еще не была такой изощренной, как теперь. Но интерес Филиппова к допингам имел чисто практический смысл. Промедол и другие препараты, уложенные в аптечку, могли на короткое время поддержать силы, а в случае травмы — уменьшить или снять болевой шок. На отвесной стене, к которой привязан всего лишь веревкой, оказать существенную медицинскую помощь практически невозможно. Важнее найти силы для спуска или для организации стоянки. Недостаток же восходительского опыта сказался в том, что М. Филиппов к моменту восхождения еще не прошел как следует акклиматизацию. Тренировочного подъема на гору со сложностью маршрута 1Б для планируемого участия в чемпионате Беларуси было, конечно, маловато. Но недостаток опыта компенсировался молодостью и уверенностью в себе.

Начав подъем рано утром, они решили идти, не связываясь, до тех пор, пока интуиция на уровне подсознания не подаст сигнал к наведению страховки.

Сегодня уже не скажешь, кто волновался больше — ушедшие на маршрут или оставшиеся внизу. В любом первопрохождении есть тайна неизвестности. Обычный при изучении горы издалека гребень может оказаться неприступным, потребовать обхода. И наоборот, казавшийся сложным участок отнимет совсем немного времени и сил и даже не заставит менять маршрут. Так что начавшие подъем, скорее всего, быстро переключились на практическое решение простых задач — поиск надежного зацепа, оценка полок, трещин, гребешков. Простая, на первый взгляд, работа...

Наверх они шли целый день. И страшно, как вспоминают сами, не было очень долго. Связались веревкой под самой вершиной, поднялись на гребень. Выше — только небо.

На тему первенства сказано и написано немало. Что чувствует человек, прошедший еще никем не пройденный маршрут? Наверное, есть в этом какой-то космос.

Как вспоминают В. Данилов и М. Филиппов, ощущение радости было не очень уж сильным. Его перекрывала открывшаяся вокруг неописуемая красота гор и неба. До него в буквальном смысле можно было дотронуться рукой. А ночные звезды сверкали столь ярко, что казалось, будто кто-то специально тщательно протер их волшебной рукой и включил на всю мощность. Однако предстоял еще спуск, обещавший быть далеко не легким. Оба чувствовали, что сил осталось не так уж и много и следует настроиться на максимальную осторожность, тщательно и не торопясь забивать каждый крюк, работать слаженно и внимательно. Они знали, что в случае беды им никто не поможет. На тот момент в лагере не было альпинистов, квалификация которых позволила бы организовать спасработы.

Ночевка была короткой. Погода благоприятствовала, ожидать ее капризов не хотелось, поэтому спуск начали с рассветом и довольно скоро стали замечать, что идут все медленнее и медленнее. То была уже не усталость, а самое настоящее изнеможение. За свое покорение вершина требовала платы. «Физически было очень тяжело, — вспоминал В. Данилов. — Помню, на спуске сознание меркло. Работали почти машинально, усилием воли заставляя себя не допустить оплошности». В какой-то момент Миша сорвался, не удержавшись, и повис на веревке. Володя замер. Это был тот самый момент, когда надеешься на собственные руки и вбитый крюк. А крюк не подвел. Сидел в скале прочно, как и полагается вести себя грамотно и к месту забитому крюку — металлической пластине, умещающейся на ладони. Миша же комментировал этот эпизод со свойственным ему жестковатым юмором: «Ну что, покачался, сорвавшись. Прилип к скале. Поползли дальше вниз. Но тяжело было по-настоящему. От усталости и изнеможения мы там чуть не подохли».

В лагере их встречали как и полагается встречать первопроходцев. Хотя, как заметил Николай Грищенко, расслабляться никто не собирался. На сезон была намечена серьезная программа, и через неделю вся команда могилевчан уже была у подножия пика Ленина, откуда провели несколько тренировочных выходов, но восхождение на вершину решили отложить: усталость, небольшой запас продуктов вынудили принять благоразумное решение о возвращении домой.

В 1985 году команда могилевских альпинистов совершила самое серьезное на тот момент восхождение — снова Айлама. Третий бастион. Тогда этот маршрут обозначался категорией 5Б. Впоследствии категорийность была пересмотрена и сейчас обозначается как 6А.

На маршрут вышли командой в составе четырех человек: Данилов, Грищенко, Межевич, Филиппов. Погода стояла отличная, и ничто не говорило о том, что это восхождение станет одним из самых серьезных испытаний для могилевских альпинистов.

Они прошли всего несколько веревок, как вдруг, что часто бывает в горах, посыпал мелкий снег. Хотелось надеяться на кратковременность капризов небесной кухни, ведь только что было так тепло и ясно. Но снег шел и шел. И становилось понятно, что путь только один — вперед и вверх, потому что с двух сторон по кулуарам уже зашуршали оползни, сливаясь позади восходителей в один общий лавинный поток.

Первым в течение пяти дней шел Володя Данилов. Пока не упал. Еще в начале, в середине второго дня на Межевича сошел камень, серьезно повредив колено. Сергей сорвался и полетел по склону вниз, сбив три промежуточные страховки, сшиб Николая Грищенко, стоявшего на самостраховке. На гребень они вылетели вместе, и Николай завис первым. Рывок веревки, остановившей на миг дыхание, прервал и падение Межевича. Какое-то время не двигались, осмысливая случившееся. Николай отделался ушибами. Сергею досталось куда больше — удар камня давал о себе знать на всем протяжении маршрута. Ходил, как хромая утка, — пошутит впоследствии Грищенко. Но тогда, на маршруте, было не до шуток. Выяснили, что Сергей идти может, хотя было ясно, сколько дополнительных физических и волевых усилий влечет за собой подобная травма. Успокоили остальных и снова взялись за работу. А гора продолжала свои испытания.

Снег и ветер не прекращались ни на минуту. Скалы обледенели, издевательски поблескивая холодным металлом льда, заставляя рассчитывать каждый шаг, каждое движение. Приходилось сомневаться даже в крепости собственных рук, потому что отполированный холодной наледью камень не представлял из себя никакой серьезной опоры. Пальцы скользили по нему, как по мокрому зеркалу.

Не легче приходилось и ночью. По злой иронии судьбы, послушав чей-то глупый совет, не взяли с собой спальные мешки, понадеявшись на пуховки. Так что холод, не дававший покоя днем, еще коварнее подкрадывался ночью. Приходилось с особой тщательностью следить и за друзьями: в случае обморожений ситуация могла стать критической. А сигналом к этому был бьющий днем и ночью мелкий озноб. Так продолжалось шесть дней. И все шесть дней непогода снегом и холодом испытывала восходителей. На вопрос — чем же все это закончилось? — Михаил Филиппов ответил: «Мы выжили. Я считаю, что это было самое критическое восхождение в моей жизни».

Вершина встретила их неприветливо. Вокруг клубилась снежная круговерть, видимости почти никакой. Короткий привал и — вниз. Через пик Строителей. Этот маршрут был попроще, на уровне 4А — 4Б, что для начинающих, впрочем, почти та же шестерка.

На спуске холод донимал еще сильней. За шесть дней все промерзли окончательно, уже начались легкие обморожения, пока не опасные, но осложнявшие и без того медленный спуск, проходящий, казалось, уже на последних остатках сил. Вместо мыслей и эмоций — одно желание — вниз, к теплу. Неудивительно, что, когда солнце вдруг радостно обрушилось на обледенелые скалы морем света и тепла, они в первые мгновения приняли его за мираж. Но светило и в самом деле смеялось им навстречу. Будто кто-то волшебной рукой стер с неба надоевшие мутные тучи. А навстречу из лагеря спешили новички. В меру своего небольшого опыта они, наверное, понимали, кто и с чем спускается с горы. Случись на маршруте что-нибудь с теми, кто устало шел им навстречу, никто ничем не смог бы им помочь. Не та квалификация. А пройденный могилевчанами маршрут занял первое место на чемпионате Белоруссии.

На страховке — Владимир Тарасов.

Все вышеизложенное создало могилевским альпинистам вполне серьезный авторитет как в республике, так и среди восходителей Союза и руководства альплагерей. Здесь, впрочем, стоит отметить еще одну особенность могилевской команды: не просто деловой или практический, а чисто коммерческий подход к организации сборов и восхождений. Подход, который как таковой позволит в недалеком будущем и Данилову, и Грищенко, и Филиппову, и Межевичу начать свое дело в новых экономических условиях. Так за несколько лет, к 1986 году, могилевские альпинисты подошли к своему главному рубежу — Аксу.

«До сих пор есть два самых сложных района, — вспоминал В. Данилов. — Это Аксу и рядом ущелье Усан-Усен. Вот там наша команда и попробовала настоящий экстрим. Сильны мы были по-настоящему. На пик Блока, высота 4600, — день вверх, день вниз. Были интерес, азарт, желание и возможности. Все вместе».

Следует отметить, что Аксу — это чемпионская вершина, как подчеркивал М. Филиппов. — Это супер. В 1989 году А. Воеводов и В. Данилов вместе с двумя киевлянами прошли маршрут, взявший серебро на чемпионате Советского Союза и золото на чемпионате Украины. Ключевой участок вершины имел уклон 85-100 градусов. Шли шесть дней. Ночевали в гамаках. Тогда же Н. Грищенко, М. Филиппов и А. Воеводов там же, на Аксу, совершили восхождение на Косую Щель. Она особенно запомнилась тем, что шедший последним и выбивавший крючья М. Филиппов оторвался от скалы и завис в нескольких метрах от нее, не имея возможности дотянуться до стены. А внизу, под ногами, покачивается тысяча метров высоты. И это совсем не Кавказ, ставший для многих альпинистов Союза в то время чуть ли не «домашним», как они сами выражались. Одна и та же высота над уровнем моря на Кавказе и на Памире по сути очень даже отличается друг от друга.

К началу 90-х годов уровень подготовки и достижений могилевских альпинистов был очень высок. Однако изменившиеся политические и экономические условия жизни в стране внесли свои коррективы. Секция альпинизма как таковая потихоньку распалась. Уехали в Москву В. Данилов, М. Филиппов, Н. Грищенко, А. Воеводов, но занятий альпинизмом так и не оставили. Почти каждый сезон выезжали на Памир, а в 2001 году Н. Грищенко и М. Филиппов совершили восхождение на Килиманджаро — самую высокую вершину Африки. Однако недавний общий сбор могилевчан-альпинистов показал, что вершины, кроссы, тренировки, скалы и ночи под песни у костра не забыл никто. Друг для друга они так и остались альпинистами, друзьями, готовыми и сейчас прийти на помощь. Пожалуй, это один из тех главных уроков в жизни, что дают человеку горы.

Анатолий Мельников